О героизме

[38t]

В ЖЖ ув. svechin выложены воспоминания очевидца о событиях лета 1942 года. Если совсем кратенько - неисправный Т-34 и 4 солдат РККА погибли, разменявшись на порядка 20 немцев и выигранное время.  Почитайте, очень красиво и душевно написано.

Но лично меня не покидала мысль о "синдроме усталого пулеметчика". Это (с) Алексея Исаева, в ответ на подобный рассказ о том, как уставший тащить на себе "Максим" отступавший залёг за пулеметом и, выпустив лентуу по немецкой колонне, погиб, - озвучившего мысль что прославление подобного бессмысленного (в части собственной гибели) героизма - в некотором роде глупость.

И это действительно так - все-таки Паттон был прав - главная задача не героически погибнуть за свою Родину, а заставить врага сделать это за его фатерлянд. Сейчас я вам приведу еще одну историю, которая произошла практически там же. И в то же время.

Тучный генерал-полковник, в заляпанных глиной сапогах, с красными щеками, на которых тускло отсвечивала седая щетина — он уже два дня не брился и за две ночи не больше трех часов спал,— приказал майору Вороновскому и двум батареям сорокапятимиллиметровых пушек, тожеоказавшихся здесь случайно, перекрыть и удерживать до ночи дорогу.
—    Пехоты тут до двух рот, да не в ней дело... Танки идут. Дорогу расчищают, вроде бульдозера. Сбейте им темп!
Генерал тут же — рвалось, наверное, где-либо и в другом месте — и уехал, передав командование прибывшему с ним полковнику пехоты. Пожилой, с явно выступающим брюшком, тот, сняв пыльную фуражку и пригладив волосы
на лысеющей голове, спокойно и выжидающе оглядел командиров из-под насупленных бровей, спросил:
—    Ваши соображения? Только коротко.
—    Сил маловато,— сказал капитан из сорокапятчиков и осекся, почувствовав, что выпалил не то.
—    У него, у немца, тоже,— буркнул полковник.— Там, у танков в тылу, еще наши дерутся.
......
Майор Вороновский разместил свой дивизион по краю садов, взбегавших в гору. С -фронта батарею
прикрывала балка, и прямо перед ними, по противоположному склону, заворачивая серым удавом влево, лежал грейдер, по которому артиллеристы только что прошли сами. «Хороша позиция,— подумал майор Вороновский.—
Если фрицы пойдут колонной и подставят бока, насыплем уголька в штаны!» Тягачи, трактор и два прицепа с имуществом отвели в сады позади батарей. Артиллеристы начали лихорадочно окапывать орудия и делать щели,
но работа не была выполнена и на треть, когда за вершиной противоположного холма поднялись клубы пыли и послышался лязг железа. Немцы в самом деле шли колонной, как на учениях, но после первых же
залпов танки натренированно стали рассредоточиваться, расползаясь вправо и влево. А развернувшись по фронту, остановились и открыли огонь с места.
— Сволочи! — выругался Вороновский.— Боятся атаковать с ходу, поводыря ждут...
И не ошибся — вскоре с запада, прямо по курсу грейдера, поднырнули десятка два пикировщиков. Из танков метнулись не очень яркие при дневном свете красные сигнальные ракеты, и пикировщики, выстроившись кругом, центр которого постепенно смещался к дивизиону Вороновского, начали свою работу. Это была бомбежка не «все вдруг», а методическая обработка целей; в конце чуть разомкнутого круга очередной бомбардировщик клевал носом, заваливался и, грохоча пулеметами и подвывая, шел к земле; дойдя до какой-то точки, метрах в двухстах — трехстах от земли, он открывал
люк, из которого выскальзывала пачка бомб — их можно было не только пересчитать, а даже, казалось, и прочитать надписи на боках; бомбы шлина цель, а пикировщик, дрогнув, задирал нос и пристраивался в круг. За первой волной бомбардировщиков прошла вторая, и лишь после этого танки, маневрируя и стреляя с ходу, двинулись вниз, И сразу же один из них закрутился на месте — самый нижний, напоровшийся на сорокапятчиков, а два других, прямо против дивизиона Вороновского, загорелись. Три или четыре из головных, все еще маневрируя, продвигались вперед, но
некоторые уже и попятились выше по склону. Возможно, нарвавшись на отпор, танки по-просту обошли бы позиции артиллерии, но справа далеко уходила в степь балка с крутыми краями, а слева, ниже мостика, речка
образовала заболоченные низинки, и немцы, видимо, не хотели рисковать.
— Теперь игра на нервах,— сказал Вороновский командиру первой батареи, известному в полку гитаристу и любителю женского пола.— Теперь — не спешить и не зевать...
.........
К заходу солнца бой затих. Еще два немецких танка горели на склоне — жирный дым от них, как тушь из опрокинутого
пузырька, стекал вниз, в балку,— а три или четыре темнели в пшенице, подбитые. Остальные ушли. Какие понесли потери сорокапятчики и пехотинцы, было неизвестно, но в дивизионе майора Вороновского три орудия годились разве что на металлолом. При багровом закате похоронили убитых, на освободившийся от снарядов прицеп уложили раненых. Собрав
уцелевших, майор Вороновский, тоже раненный в руку — ее перехватывала, окольцовывая, совсем еще белая, не успевшая загрязниться перевязка,— сказал:
— Получен приказ на отход. Двигаться начнем сейчас же, немцы до утра не сунутся. Вопросы есть?
Вопросов не было.

Вот так вот и надо воевать. Не бросая поврежденных танков, не вызывая добровольцев на верную смерть - а организуя опорный пункт в станице, выдерживая удар пикировщиков, вышибая немцу танки и по темноте оттягиваясь назад. То же самое выигранное время, только без смертельного героизма, а с героизмом "бытовым", тем, который "воевать по уставу".

Скажете "ну конечно, тут целый дивизион скорее всего корпусной артиллерии, да на мехтяге, а там неизвестно что было, если один поломанный танк и трех бойцов оставили". Да и нагнали скорее всего тех "отступавших" пешком мотопехота на бронетранспортерах - вот только и танка уже нет, и минимум одного ручного пулемета, которым можно было бы от мотоциклетной разведки огрызаться. В общем, когда кто-то кладет на весы свои жизни, он уравновешивает чужие ошибки. И об этом надо писать не с гордостью, а с горечью.

P.S. Могу еще вспомнить историю про полковую пушку возле Холмово, когда один солдат, оприходовав брошенное по причине поломки тягача орудие, сдерживал немецкое продвижение. Стрелять не умел, никого не убил, окромя пёсика из немецкого экипажа, да заклинил башню у "двушки", но немцы в деревню не сунулись, привлекли к работе несколько средних танков, а защитник не стал героически погибать, а расстреляв все снаряды снял с пушки замок и ушел к своим. Вот так вот надо, а не "четыре трупа возле танка".

Comments

[38t.livejournal.com]

Вот эта Святость нас и погубит.